Образование, культура и экономика Херсонщины в XIX в.
Медицинская помощь для большей части населения была малодоступна. Из-за недоедания, непривычного климата, плохих жилищных условий, неблагоустроенности населенных пунктов распространялись эпидемические заболевания. В 1811-1812 гг. в Херсоне свирепствовала холера, которая продолжалась с небольшими интервалами до 1856 г.; во время Крымской войны в городе вспыхнула эпидемия тифа. Между тем Херсонщина имела крайне недостаточную сеть медицинских учреждений и весьма незначительное количество медицинских кадров. В 1857 г. всю губернию, площадь которой составляла 63,2 тыс. кв. верст, обслуживали 25 врачей, 12 фельдшеров и 15 аптекарей. В сельской местности Херсонского уезда в 1860 г. работал один врач и не было ни одной аптеки [227, л. 21; 1363, с. 154].
Очень медленно, преодолевая большие препятствия, развивалось просвещение. Накануне реформы 1861 г. в селах Херсонского уезда насчитывалось лишь несколько десятков школ, где обучалось грамоте по 10 детей, чаще всего по псалтырю. На левобережье края находилось 12 школ [1289, с. 119, 121, 122, 127]. В Херсоне первая мужская гимназия открылась в 1815 г. В 1858 г. во всех общеобразовательных учебных заведениях Херсона обучалось всего 760 детей. 1 октября 1834 г. в Херсоне было открыто училище торгового мореплавания, готовившее штурманов, шкиперов и строителей торговых судов. Первоначально в училище принимали 24 человека, с 1845 г.- 60. Воспитанники делились на два возраста: младший и старший, а каждый возраст — на два класса. Курс обучения был рассчитан на четыре года [1379, с. 161; 1314, с. 335-338]. Духовная культура населения Херсонщины формировалась под влиянием традиций, занесенных в конце XVIII — первой половине XIX в. переселенцами из Киевской, Черниговской, Полтавской и русских губерний. Это ярко прослеживается в обычаях, обрядах, мотивах народного декоративно-прикладного искусства. В последней четверти XVIII — начале XIX в. приобрел развитие такой промысел, как плетение корзин из соломы и вербы.
Для фольклорных произведений типичны исторические, казацкие, чумацкие и батрацкие песни («Зажурився чумаченько», «Ой, на горі-горі», «Ой, стоїть явір над водою»). На Херсонщине в 30-40-х годах XIX в. записана дума о народном восстании против польских угнетателей («Ой, чи добре пан Хмельницький починав»), в которой рассказывается об освободительном восстании 1648 года [1517, с. 109, 110, 584, 585]. А. С. Афанасьев-Чужбинский, описывая свое путешествие по Южной Украине в конце 50-х годов XIX в., много внимания уделил описанию быта и нравов населения края.
В конце XVIII и в первой половине XIX в. Херсонщину посетил ряд деятелей культуры. В конце XVIII в. в Херсоне побывали художники Ф. Я. Алексеев и И. Г. Мюнц, посвятившие ему несколько своих произведений. Так, И. Г. Мюнцу принадлежит рисунок «Город Херсон», а Ф. Я. Алексеев в конце 90-х гг. написал картину «Вид Херсона», которая дает представление о застройке города, ансамбле крепости. Многих зданий, изображенных на картине, уже нет, их разобрали после ликвидации крепости в 1835 г. Значительным сооружением был арсенал. Недалеко от двухэтажного здания инженерной команды возвышался Екатерининский собор, в строительстве которого принимал участие архитектор И. Е. Старов. Живописные работы выполняли художники В. Л. Боровиковский и М. Шибанов. По проекту И. Е. Старова в Херсоне был построен дворец для Г. А. Потемкина [1401, с. 23, 182, 183]. В 1818-1820 гг. по проекту архитектора В. П. Стасова в городе сооружен памятник гуманисту Д. Говарду (умер в Херсоне), а в 1835 г. архитектор И. П. Мартос создал памятник Г. А. Потемкину [1401, с. 58]. В 1818- 1819 гг. в Херсоне служил поэт Д. В. Давыдов. Этот край в 1820 г. проездом из Крыма в Кишинев посетил А. С. Пушкин [1422, с. 8]. В 1846 г. гостями Херсона были В. Г. Белинский и актер М. С. Щепкин, который выступал в местном театре. После путешествия по Херсонщине И. К. Айвазовский создал картину «Камыши на р. Днепре возле г. Алешек».
Нелегкой была жизнь поселенцев. Степная целина оказалась трудной для пахоты; частые засухи, суховеи и, как следствие, неурожаи становились постоянными спутниками их жизни. Особенно страдали люди от безлесья, недостатка воды. Русский ученый-натуралист и путешественник В. Ф. Зуев, посетивший Херсонщину в начале 80-х годов XVIII в., писал, что переселенцы «…должны довольствоваться камышом, его жечь, из него строить избы или рыть землянки; которые же себе избрали жить в степи или при дороге, где ни леса, ни камыша не родится, те пробавляются в курганах» [1475, с. 237, 238].
В быту трудящихся Херсонщины XVIII — первой половины XIX в. было много характерного для всех восточнославянских народов. Вместе с тем в укладе жизни населения степной Украины наблюдалось и свое, специфическое. Жилые и хозяйственные постройки сооружались из местных строительных материалов. Наиболее распространенным было строительство глинобитных домов из больших вальков овальной формы из смеси глины с мякиной и рубленой соломой весом до 8-10 кг каждый, а также из самана. Значительно реже строили дома из песчаника, известняка, бута. Беднейшие поселенцы сооружали землянки без потолка, на сохах (в свое время в таких строениях жили запорожцы). Зажиточные крестьяне строили дома из кирпича или камня, покрывали их черепицей. Дворы были чаще всего открытыми. Ток, клуня, кладовая в противопожарных целях располагались отдельно от жилых помещений. Бедняки, как правило, имели из хозяйственных построек только хлев, который размещался обычно в глубине усадьбы. Двор обносился невысокой оградой из самана или камня. В поселениях, располагавшихся близ зарослей камыша, ограду изготовляли из него.
На Херсонщине бытовали характерные Гнездовые селения (параллельно проложенные улицы с частыми разрывами — переулками), построенные по утвержденным проектам. Однако там, где народная колонизация опередила правительственную и помещичью, поселения застраивались бессистемно.
Основной едой большинства населения был хлеб, его сравнивали с солнцем, называли святым, говорили: «Хлеб — всему голова». Беднякам хлеба и кукурузы из собранного ими урожая едва хватало на 6-8 месяцев. Поэтому выпекали его из смеси ячменной, просяной муки и высевок. Даже в середняцких хозяйствах пшеничный и ржаной хлеб употребляли не весь год. Яйца, масло, птица в основном шли на продажу для выплаты налога и приобретения самых необходимых орудий труда и предметов домашнего обихода. Крестьяне выращивали капусту, лук, огурцы, баклажаны, сладкий перец, делали заготовки на зиму. В прибрежных селах солили, сушили и вялили рыбу.
В одежде населения Херсонщины наблюдалось соединение элементов крестьянской украинской и русской. Женщины носили сорочку с четырехугольным выкатом для шеи, корсетку с таким же выкатом, юбку, сарафан, прямовисячие свиты и пальто. Мужской костюм представлял собой сочетание элементов традиционного крестьянского костюма (домотканой сорочки и широких брюк) с городским. Распространенными были прямовисячие свиты, кожушки, входили в обиход пальто, сорочки-косоворотки, жилеты, а также картузы.
В последней четверти XVIII — первой половине XIX в. широкое развитие в крае получило ткачество, в частности декоративное. Ткали ковры с цветочным орнаментом, отличавшимся ясностью композиции, четкостью рисунка, жизнерадостной цветовой гаммой [1400, с. 370; 1401, с. 257].
Кризис феодально-крепостнической системы, поражение царизма в Крымской войне и крестьянские выступления вынудили царское правительство отменить в 1861 г. крепостное право. Крестьяне получили личную свободу и право свободно распоряжаться своим имуществом. Но помещики сохранили право собственности на все принадлежавшие им земли, крестьяне же могли только получать усадьбы и полевые земли в т. н. бессрочное пользование за выкуп, значительно превышавший существовавшие тогда цены на землю [1386, с. 134, 135]. Норма крестьянского надела для южных губерний устанавливалась от 3 до 6,5 десятины на ревизскую душу. Помещикам предоставлялись широкие возможности уменьшать величину крестьянских наделов, выделять им неполные, низкие или т. н. дарственные душевые наделы. Помещичьи крестьяне Днепровского и Мелитопольского уездов получили по 6,5 десятины, а Херсонского — по 5,5 десятины, т. е. фактически меньше того количества земли, которым они пользовались до реформы. Крестьяне Херсонской губернии лишились 30,6, а крестьяне Таврической губернии — 32,2 проц. земли. Так, если до реформы 1861 г. крестьяне Днепровского уезда пользовались 38 360 десятинами земли, то после реформы их наделы составляли 27 938 десятин. 26 проц. бывших крепостных крестьян южных губерний вообще не получили полевой земли. Если к ним прибавить крестьян, получивших дарственные наделы (менее одной десятины на ревизскую душу), то удельный вес безземельных и малоземельных возрастет: по Херсонской губернии — до 44 и по Таврической- до 51,9 процента [1505, с. 98, 99].
Выкупная цена надела определялась путем капитализации оброка при 6 проц. годовых. Так, для определения размера выкупа на юге Украины капитализировали с 6 проц. годовой оброк, который насчитывался с полного надела в сумме 9 руб., и таким образом установили, что выкупная цена душевого указного надела равнялась — (100 х 9)/6 = 150 руб. Этот грабительский расчет обеспечивал получение помещиками такого капитала, который приносил им прибыль, равную дореформенному оброку крестьян [1432, с. 32].
С целью обеспечения помещичьих хозяйств средствами, необходимыми для перестройки их на капиталистических началах, предусматривалось «содействие» правительства, суть которого заключалась в том, что крестьянам выделялся заем в размере 80 проц. выкупной суммы при полном наделе и 75 проц., если надел был неполным. Эта сумма выдавалась помещику 5-процентными государственными банковскими билетами и выкупными свидетельствами. Рассчитавшись с помещиком, крестьяне обязаны были вносить ежегодно в казну на протяжении 49 лет по 6 проц. общей суммы займа, а это означало, что после окончания выкупной операции сумма, которую крестьянам надлежало выплатить государству, почти втрое превысила бы сумму ссуды.
Кроме того, во время перехода на выкуп крестьяне должны были внести помещику дополнительную плату, равную разнице между выкупной суммой и выкупным займом.
В южных губерниях выкупная цена превышала цены на землю, существовавшие накануне реформы (1854- 1858 гг.) в полтора, два и даже в два с половиной раза. Большая разница была также между выкупными платежами и ценами на землю в 1863-1872 годах [1505, с. 115].
На протяжении двух лет крестьяне должны были принять уставные грамоты, которыми определялись в соответствии с местным положением размеры наделов и повинностей, а также порядок их выполнения. Так, крестьян Алексеевки Днепровского уезда для покрытия ссуды обязали внести в казну 9032 руб. 80 коп.- по 60 руб. за десятину [1174, с. 153, 154; 1442, с. 48, 51], в то время как в 1854-1858 гг. десятина земли стоила от 8 руб. 47 коп. до 15 руб. 58 коп. [1505, с. 114]. Эти факты со всей очевидностью подтверждают ленинское положение о том, что «выкупные платежи — не что иное, как прикрытое законными формами и чиновническими фразами ограбление крестьян помещиками и правительством, не что иное, как дань крепостникам за освобождение их рабов» [6, с. 433].
К тому же помещики оставили за собой лучшие земли. Так, в жалобе крестьян с. Казачьи Лагери Днепровского уезда Таврической губернии указывалось, что выделенная им земля представляет собой сыпучий песок, на котором ничто не родит [1432, с. 32]. Крестьян лишили пастбищ, водопоев и других крайне необходимых угодий. Поэтому они вынуждены были за высокие цены или отработки арендовать пастбища для своего скота. Все это подтверждает слова В. И. Ленина, что «помещики не только награбили себе крестьянской земли, не только отвели крестьянам худшую, иногда совсем негодную землю, но сплошь да рядом понаделали ловушек, то есть так размежевали землю, что у крестьян не осталось то выпасов, то лугов, то леса, то водопоя» [9, с. 140].
Если выкуп приусадебной земли зависел от желания крестьянина и наличия у него денежных средств, то для перевода на выкуп полевых наделов необходимо было согласие помещика. Последний решал этот вопрос, исходя из того, что ему было более выгодно: перевести крестьян на выкуп, даже вопреки их желанию, или оставить временнообязанными [1376. с, 19. 20]. Крестьяне считались временнообязанными до оформления выкупа и должны были выполнять различные повинности в пользу помещика, лишь незначительно отличавшиеся от повинностей крепостных крестьян. Была ограничена только подводная повинность. В. И. Ленин подчеркивал, что «ни в одной стране в мире крестьянство не переживало и после „освобождения» такого разорения, такой нищеты, таких унижений и такого надругательства, как в России» [9, 140, 141]. К началу 1878 г. перешло на выкуп в Херсонской губернии 94,4 проц., в Таврической — 90,8 проц. крестьян. Революция 1905-1907 гг. заставила правительство прекратить с начала 1907 г. взыскание выкупных платежей [1505, с. 119].
После утверждения выкупной операции крестьяне объявлялись собственниками земельных угодий и все их обязанности по отношению к прежним владельцам прекращались.
Манифест от 19 февраля 1861 г. предусматривал также создание на протяжении шести месяцев сельского и волостного правлений. К началу августа 1861 г. на Херсонщине было создано 140 (из 160 намеченных) волостей. При распределении сел по волостям комиссии исходили не из интересов крестьян, а из интересов помещиков и казны [1323, с. 31-33]. С введением волостных и сельских учреждений на плечи крестьян были возложены, помимо выкупных платежей и налога, крупные расходы на содержание волостного правления.
Весной 1861 г. на Херсонщине, как и по всей стране, начались волнения. Крестьяне требовали земли без выкупа и свободы. Они протестовали против экономического гнета, против введения уставных грамот, проведения выкупной операции. Бывшие крепостные Осокоровий, Нововоронцовки, Гирл и Фирсовки Херсонского уезда в начале 1863 г. проявили «открытое неповиновение», отказывались получать землю на кабальных условиях. В Днепровском и Мелитопольском уездах в 1862-1863 гг. произошли выступления крестьян Заводовки, Князе-Григоровки, Бабино, Ушкалки, Карай-Дубины. Нижнего и Верхнего Рогачиков. Крестьяне заявили: «Эта воля для нас хуже, чем неволя». Бывшие крепостные Князе-Григоровки и Верхнего Рогачика подожгли скирды помещичьего овса и сена, а также овчарню. Однако царизм подавил крестьянское движение при помощи военной силы [1174, с. 277, 280, 392; 1442, с. 85, 90].
После крестьянской реформы в соответствии с законом 1866 г. за государственными крестьянами, составлявшими большинство крестьян края, были закреплены земельные наделы в личное пользование. Они оказались в несколько лучшем положении, чем крепостные. Их земельные наделы составляли в среднем от 6,7 до 9,7 десятины на душу. За землю, полученную в личное пользование, государственные крестьяне вносили в казну ежегодную плату — государственную оброчную подать. Она составлялась из существующих оброчных платежей и дополнительного сбора, установленного с 1 января 1867 г. Сумма этого сбора по Херсонской губернии составляла 10 743 рубля [1386, с. 274].
На основании закона 1886 г. оброчная подать была преобразована, в выкупные платежи, которые увеличились по сравнению с ней на 45 проц. Выкупные платежи бывших государственных и других разрядов крестьян, поселенных на государственных землях, составили только по Херсонскому уезду 276 231 руб. Государственные крестьяне (в уезде насчитывалось 41 общество) вносили выкупные платежи в среднем по 56,7 коп, в год за 1 десятину надельной земли. Выкупные платежи были рассчитаны на 44 года. За время выкупной операции государственные крестьяне должны были уплатить за каждую десятину от 22 до 44 руб. при средней ее стоимости в середине 80-х годов от 10 до 18 рублей [1594, с. 94]. В Днепровском уезде сумма выкупа за десятину превышала ее стоимость в 2,3 раза, в Херсонском — в 1,6 раза. Чтобы обеспечить своевременную выплату крестьянами налога, закон сохранял общинную форму землевладения, которая предусматривала круговую поруку за уплату выкупных сумм. Частновладельческая земля принадлежала главным образом помещикам. Так, в 1904 г. всем крестьянам Херсонского уезда (79 проц. населения) принадлежало 18,5 проц. частновладельческих земель, а дворянам (0,22 проц. населения) — 40,2 проц. [1586, с. 4].
После реформы в помещичьих хозяйствах, в большинстве своем ставших на путь капиталистического развития, все шире применялись машины и усовершенствованные сельскохозяйственные орудия труда. В то же время мелкие крестьянские хозяйства и в дальнейшем пользовались примитивными орудиями, которых к тому же не хватало. Низкий уровень агротехники, особенно на землях крестьянской бедноты, приводил к тому, что средняя урожайность зерновых в Херсонском уезде за 18 лет (с 1887 по 1904 гг.) составляла всего 34,3 пуда с десятины [1274, с. 28].
В последней четверти XIX в. Херсонская губерния занимала первое место среди губерний Южной Украины и по освоению земель. В хозяйствах помещиков было распахано в среднем 78,2, у крестьян — 79,2 проц., казенные земли были освоены на 70,7 проц. [1482, с. 263]. Распашка земли продолжалась и в последующие годы. Так, в 1913 г. в Херсонском уезде засеяли земли на 37,4 тыс. десятин больше, чем в 1912 году.
Во второй половине XIX в. начале XX в. все быстрее происходил процесс классового расслоения крестьянства. Анализируя это явление, В. И. Ленин в работе «Аграрный вопрос в России к концу XIX века» приводит такой пример: в Днепровском уезде 40 проц. беднейших дворов имели 56 тыс. десятин надельной земли, а использовалось — 45 тыс. десятин, т. е. меньше на 11 тыс. десятин. Зажиточная группа (18 проц. дворов) имела 62 тыс. десятин надельной земли, все же землепользование ее составляло 167 тыс. десятин, т. е. на 105 тыс. десятин больше [8, с. 95].
Арендованные у помещиков большие земельные площади кулаки сдавали середнякам и беднякам небольшими клочками на кабальных условиях. Далеко не все малоземельные крестьяне могли прибегать к аренде земли или арендовать ее за наличные деньги. В том же Днепровском уезде лишь 29,5 проц. крестьян имели возможность арендовать землю за деньги, остальные (70,5 проц.), не располагая средствами, брали ее в аренду на тяжелых условиях скопщины (или издольщины). Остро нуждаясь в деньгах, необходимых для внесения выкупных платежей, налога и арендной платы за землю, крестьяне вынуждены были продавать не только излишки, но и необходимые им самим продукты своего труда. И все же денег не хватало. Крестьяне разорялись. Так, за неуплату крестьянами Маслова Кута Каховской волости 650 руб. недоимок в 1865 г. был продан их скот [1442, с. 62].
На юг Украины — в район промышленного зернового хозяйства — ежегодно приходили десятки тысяч батраков из других районов страны. В связи с этим В. И. Ленин писал: «С.-х. рабочие, приходящие в такой массе на юг, принадлежат к самым бедным слоям крестьянства. Из рабочих, приходящих в Херсонскую губернию, 7/10 идут пешком, не имея средств на покупку ж.-д. билетов…» [5, с. 237].
Капитализированные помещичьи, кулацкие и колонистские хозяйства широко использовали труд батраков. В 80-90-х гг. XIX в. некоторые города и местечки Херсонщины (Берислав, Геническ, Херсон и другие) стали рабочими рынками. Одним из наиболее крупных рабочих рынков была Каховка, куда в 80-е годы XIX в. приходило до 40 тыс. рабочих (чаще всего они прибывали сюда партиями по 10-50 человек). Здесь кулаки и управляющие помещичьими экономиями нанимали на срок батраков. Охотно брали тех, у кого не оставалось в торбе даже куска хлеба; отставных солдат нанимать не хотели, т. к. они «бунтовали рабочих» в экономиях. На рынки Херсонщины приходили рабочие из Киевской, Полтавской, Черниговской, Могилевской, Курской, Калужской, Смоленской, Подольской, Гродненской и Волынской губерний [1227, с. 262. 263]. Ожидать нанимателей батракам приходилось на ярмарках в неприспособленных бараках, а часто — под открытым небом. В таких условиях «порядок и спокойствие» поддерживались военной силой: в 1881 г. во время ярмарки в Каховке находились 50 казаков и усиленный отряд полиции, в следующем году — 76 казаков с тремя офицерами. Несмотря на это, на ярмарках происходили волнения батраков. Так, в 1898 г. на херсонской ярмарке рабочие избили помещика за то, что он не доплатил денег рабочей артели; лишь вмешательство полиции спасло этого нанимателя [373, л. 1, 10; 1416, с. 193].
Положение батраков было тяжелым. Продолжительность рабочего дня зависела от воли хозяина. Труд сельскохозяйственных рабочих оценивался чрезвычайно низко. В 1904 г. мужчина получал в среднем за месяц 9,67 руб., женщина — 5,63, а подросток — 3,54 руб. Помещения для батраков даже в крупных экономиях были непригодны для жилья. Питание было скудным. Чаще всего батраков кормили пшенным супом; питались также затиркой, мамалыгой, борщом, галушками, пшеничной, ячневой или кукурузной кашами, не всегда заправленными жиром, не говоря уже о мясе. Галушки приготавливались из непросеянной ячневой муки, из них торчали остюки, поэтому батраки называли их «небритыми». Лишь в праздничные дни им давали на обед немного мяса и молока. Дневной рацион питания батракам обходился в среднем 10 коп. [1439, с. 150]. Совершенно очевидно, что такая пища не могла удовлетворить рабочего, занятого тяжелым физическим трудом. Даже земская печать вынуждена была признать, что рабочие питались впроголодь: «Во весь рабочий сезон пища в большинстве постная, просто — „болтушка», для характеристики борщей и супов… рабочие к названию „болтушка» прибавляют еще „собачья»» [1597, с. 65]. Одежда батраков, особенно рабочая, была в основном из дешевого домотканого полотна. Носили они обычную крестьянскую обувь, но часто, не имея и ее, работали босиком. Женщины-батрачки надевали обувь только в холодные дни и в праздники [1584, с. 64]. Ленинская газета «Искра» в 1903 г. сообщала, что в имении князя Трубецкого в с. Казацком во время сбора винограда батракам надевали намордники, чтобы они не могли его есть [1653].
Интенсивное развитие товарного зернового хозяйства определило возраставший спрос на машины и другие сельскохозяйственные орудия. На территории края возникают предприятия сельскохозяйственного машиностроения. В Каховке еще в 1887 г. был основан завод сельскохозяйственных машин и орудий предпринимателем Гуревичем (в 1905 г. здесь трудилось около 400 рабочих), в Бериславе — аналогичный завод — Иванушкиным.
В пореформенный период ведущей отраслью промышленности края была переработка сельскохозяйственного сырья. Большинство предприятий были мелкими, полукустарными и кустарными. В 1904 г. в Херсонском уезде (без городов) действовало 3885 предприятий (преимущественно мелких), в т. ч. 1705 ветряных, 52 конные и 15 водяных мельниц, на которых было занято 6375 рабочих. Таким образом, на одно предприятие в среднем приходилось менее двух рабочих. Самые крупные предприятия края, как и прежде, находились в Херсоне: судостроительная верфь. 6 лесопильных заводов. 6 крупных паровых мельниц, табачная фабрика Лермана, типографии и др. [1586, с. И]. В целом же фабрично-заводская промышленность была еще сравнительно слабо развита.
В конце XIX — начале XX в. Херсонская губерния стала одним из крупных районов кустарной промышленности юга Украины. Главными ее отраслями были пищевая, швейная, обработка волокна. В 1905 г. в Херсоне действовало до 300 кустарных мастерских и мелких промышленных предприятий.
Важное место в экономической жизни края занимала торговля. Через порты Херсон, Геническ, Хорлы, Скадовск начале XX в. экспортировалось свыше 65 млн. пудов хлеба в год. К этим портам тяготела значительная территория юга Украины. Поэтому еще в 1876 г. от железной дороги Лозовая — Севастополь была проложена линия на Геническ, что дало возможность увеличить привоз зерна в Генический порт; в следующем году составлен проект углубления морского канала для подхода судов к Геническу. В 1907 г. железная дорога соединила Херсон с Николаевом [415, л. 158; 1523, с. 30].
Трекбэк с Вашего сайта.