Культура и фольклор Закарпатья XVII—XVIII вв
Во второй половине XVII—XVIII вв. культура Закарпатья развивалась в условиях национального притеснения. Обучение в большинстве школ велось на латинском языке. Осталось только несколько школ с украинским языком обучения. В начальных школах получали образование преимущественно дети зажиточных крестьян, городских ремесленников, низшего духовенства. Для детей феодальной верхушки были специальные школы (средняя протестантская школа в Сигете, Пряшевский лютеранский коллегиум, иезуитская школа в Ужгороде). Грамота распространялась также через ремесленные мастерские и цехи. Некоторые юноши из Закарпатья обучались в Киеве. В списках учеников Киевской академии есть и закарпатцы — Иван Боцневич из Бардиева, Степан Пчельский из Ужгорода. Алексей Кертис из Мукачева, Василий Штефка и Василий Иваницкий из Кривого на Марамороше. В 1769 г. подал прошение о принятии в Киевскую академию закарпатец Николай Добрянский [799, с. 162]. Много закарпатцев получило образование во Львове, в частности в т. н. Studium Ruthenum [894, с. 16, 17].
В 1777 г. для Венгрии был издан закон «Система воспитания и школьного дела в Венгерском королевстве и присоединенных к нему провинциях», предусматривавший перестройку всего школьного дела. Школы были разделены на: элементарные трех типов (сельские одноклассные с одним учителем, поселковые или местечковые трехклассные с двумя учителями и «нормальные»— четырехклассные в окружных центрах), латинские, или грамматические, гимназии, академии и университеты [894, с. 18]. Закон разрешал открывать новые школы, которые должны были содержаться за счет населения.
Проведение в жизнь школьного закона 1777 г. в Закарпатье было сопряжено с большими трудностями, т. к. крепостные не имели права без разрешения владельца посылать своих детей в школу. Кроме того, не каждая сельская община была в состоянии построить школьное помещение. Учителями могли быть только лица, владеющие, кроме украинского, еще венгерским и немецким языками. Большое количество детей школьного возраста не имело материальных возможностей посещать школу [894, с. 19].
О распространении письменности среди простого народа свидетельствуют книги, переписанные крепостными крестьянами, старинные рукописи, сохранившиеся в их хатах, надписи на различных предметах. Некоторые кирилличные книги, предназначенные для распространения в Закарпатье, в конце XVII и в XVIII в. печатались в Трнаве (Словакия). Однако основными поставщиками таких книг были Киев и Львов. Закарпатские крестьяне специально ездили в Галицию за книгами [894, с. 33]. С XVIII в. их начали привозить сюда русские купцы. Из документов середины XVIII в. известно распространение в закарпатских селах произведений писателей из Поднепровья Иоаникия Галятовского («Ключ разумѣния»), Лазаря Барановича, Антония Радивиловского, Даниила Туптало (Ростовского) [799, с. 164].
В фольклоре Закарпатья XVII—XVIII вв. бытовали исторические, социально-бытовые, лирические песни, коломыйки, баллады, легенды. Создавались песни и предания, связанные с деятельностью куруцев и участием украинского населения в освободительной борьбе против иностранного господства.
В середине XVII в. здесь были популярны стихотворные произведения духовного содержания восточноукраинских авторов. Так, широкую известность получила книга стихотворений Кирилла Ставровецкого (Трапквилиона). «Перло многоценное» (1646). Распространена была и «Пѣснь козака Плахти» (1625). Однако исторические стихотворения местных авторов сохранились только со второй половины XVII в. К первым образцам стихотворных произведений исторического содержания принадлежит запись на каменной доске в церкви Мукачевского монастыря [799, с. 169]. В 1683 г. были написаны стихотворения «ПЬснь о образь Клокочевском» и «Пѣснь о Будинѣ», содержание которых связано с борьбой восставших куруцев против габсбургского абсолютизма [799, с. 169]. Поэтическое творчество способствовало утверждению народного языка в письменности, приближало литературу к темам из народного быта. В литературе это вело к осуждению канонов духовной лирики, аскетизма и церковной морали. Наиболее известными поэтами XVII—XVIII вв. были Иван Пастелий, Арсений Коцак, Петр Лодий.
В XVII—XVIII вв. в Закарпатье были составлены Гук-ливская летопись и Солотвинская летописная записка, а также летописные записки Юрия Вусяника — памятники письменности на народном языке с незначительным количеством церковнославянизмов и мадьяризмов [799, с. 173].
Для архитектуры в Закарпатье этого времени были характерны традиционные деревянные сооружения. Сохранилось несколько образцов деревянной архитектуры XVII в. В селах Майдане, Буковце, Изках, Пилипце, Гукливом, Колочаве и сейчас стоят небольшие лемковские деревянные церкви своеобразной формы, построенные в XVIII в. В основе их композиции лежит тип бойковской трехсрубной церкви 6 квадратными двух-или трехступенчатыми шатровидными куполами над центральным и восточным срубами. Верх сооружения может быть и многоступенчатым, притом не только в церквах, но также в жилых и хозяйственных постройках. Такой архитектурный тип, в котором очень высокая соломенная крыша горизонтально расчленена на несколько ярусов, характерен для горных районов, его можно видеть, например, в Стужице [754, с. 61, 62]. В XVII—XVIII вв. в деревянную архитектуру Закарпатья начали проникать готический и барокковый стили. В этих стилях построены Михайловский храм в с. Крайникове, церкви в селах Данилове, Стеблевке, Сокиринце, Александровке и других.
На протяжении многих веков в Закарпатье было распространено искусство художественной резьбы, главным образом в юго-восточной части Карпат (в районах Рахова, Тячева, Хуста, Свалявы) [754, с. 64, 65]. Резьбой украшали культовые и жилые сооружения, утварь крестьянских изб — столы, сундуки, мисочники, полки и божницы. Орнаментика резного декора состояла из ритмически чередующихся простых геометрических мотивов.
В живописи XVII—XVIII вв. получили дальнейшее развитие тенденции, наметившиеся на грани XVI и XVII вв. Постепенно менялись традиционные формы церковной живописи, которая приобретала национальный характер. Наряду с церковной развивалась светская живопись, особенно портретная. Сдержанность и сухость канонических иконописных схем заменяли реальные, жизненные образы.
Во второй половине XVII — XVIII в. в Закарпатье жили и работали воспитанники художественной школы Судовой Вишни на Львовщине живописцы Илья Бродлакович (Мукачево), Яцко (с. Домашино возле Великого Березного), Иван и Стефан Вишенские (с. Суха). Много высокохудожественных произведений создано народными мастерами. Их живопись, несмотря на церковное назначение (иконы из церквей сел Прислона, Изок, Подобовца, Черноголовы), отличается реализмом. Особенно социально обостренными были композиции «Страшного суда», которые изображали по сути картины тяжелой жизни трудового народа.
В прикладном искусстве большое место занимала орнаментика. Орнаментами украшали книги, рукописи. Примером растительного рукописного орнамента из Закарпатья является украшение «Ирмологіона» XVIII в., хранящегося ныне во Львовской библиотеке АН УССР. Это четкие контурные, достаточно стилизованные зарисовки в разнообразных вариантах плодов винограда, листьев и цветов [860, с. 163]. Гончарные изделия (посуда, печной кафель, декоративные архитектурные вставки и др.), центрами изготовления которых были Ужгород, Хуст, Мукачево, Мирча, Драгово, Ольховка, Тячев, украшались очень простыми растительными орнаментами, нанесенными ангобами на розоватый или белый фон.
Жестокая эксплуатация крестьянских масс все больше обостряла классовые противоречия, что вело к активизации классовой борьбы против социально-экономического гнета. Ввиду этого Мария-Терезия решила урегулировать повинности крестьян. Предполагалось несколько ограничить феодальную эксплуатацию и помещичий произвол, регламентировать отношения между помещиком и крепостным. Это якобы должно было сделать крестьян платежеспособными и неизбежно привести к укреплению экономического и политического положения монархии. Такую цель преследовала урбариальная реформа Марии-Терезии, проводившаяся в Венгрии, в т. ч. и в Закарпатье, в 1767—1775 годах.
В ходе проведения реформы были взяты на учет крестьянские земли и точно установлены размеры барщины, денежных, натуральных и других повинностей. Размеры пашни, лугов и виноградников урбарий устанавливал дифференцированно для каждого комитата отдельно. При этом в зависимости от качества земля делилась на пять разрядов. Размеры полного крестьянского надела (телека) в закарпатских жупах устанавливались в 18—30 хольдов пахотной земли и 6—12 хольдов — лугов (сенокосов). Один хольд пахотной земли мог быть заменен сенокосом в размере одного «косаша» (площадь, скошенная человеком в течение одного дня). Большинство крестьянских дворов пользовалось только незначительной долей надела. Владельцев с полным телеком было мало. Так, из 2947 исследованных дворов в 263 селах Закарпатья одним наделом и более пользовались всего 146, 3/8 частями надела — 467, 1/4 частью — 1080, 1/8 частью — 1254 двора.
Большое внимание урбарий уделял регулированию повинностей крестьян. Владельцы полных наделов обязаны были отрабатывать на полях 52 дня в году с рабочим скотом или 104 дня без тягловой силы («пешая барщина»), в пропорциональном соответствии барщина устанавливалась для владельцев ½, ¼ и 1/8 частей надела. Желлеры, имевшие дома, отрабатывали 18, а бездомные — 12 «пеших» дней в году.
Землевладельцы получили право заставлять «нерадивого» крестьянина работать и больше. Кроме того, крепостные и впредь отдавали помещику девятую часть урожая, выращенного на своем наделе, десятую часть винограда, каждую десятую овцу, мед и воск из десятого улья, 2 каплуна, 2 курицы, 12 яиц, ицу топленого масла. От 30 дворов крестьяне давали теленка и другие продукты на помещичью кухню. Кроме всего, от них требовали разные «подарки» во время панской свадьбы, крестин и т. п. Крестьяне были обязаны обеспечивать пана или его управляющего деньгами во время дворянских собраний и поездок в Будапешт и Вену.
Помимо этих повинностей, крестьяне регулярно платили государственные налоги, ремонтировали дороги, перевозили своим тяглом военную амуницию, продукты, фураж, служили в войске, обеспечивали постой солдат и т. д. Только военный налог составлял более 100 тыс. форинтов в год. Большой бедой для крестьян-крепостных была рекрутчина. В середине XVIII в. военная служба в Венгрии становится пожизненной.
Втягивание феодальных хозяйств в товарно-денежные отношения и приспособление их к потребностям рынка резко ухудшили положение крестьян во второй половине XVIII в. Землевладельцы, пытаясь получить от своих имений побольше прибыли, расширяли свои запашки за счет крестьянских наделов и, вопреки введенным урбариям, произвольно увеличивали барщину и другие повинности. Так, в 1793 г. крестьяне с. Голубиного отработали в доминии графа Шенбориа па 784 дня больше против нормы, Чинадиева — на 400, Завидова — на 263, Репинного — на 386 дней [947, с. 96). Увеличение барщины, рост натуральных повинностей и налогов ухудшали положение народных масс, приводили их к голодной смерти. Во время голода 1786— 1787 гг. только в Мараморошском комитате умерли 13 348 человек [367, л. 2—6]. В одной из записей, относящихся к тому времени, говорилось: «…в Ужаиской жупе среди русинов, а особенно в Береженой, Угочанской и Мараморошской жупах была большая нужда, беднота вынуждена была печь себе хлеб из коры, кукурузных початков, опилок. От голода, а также от плохого хлеба люди пухли и многие умирали… Эта нужда продолжалась несколько лет подряд» [1035, с. 126].
В конце XVIII — первой половине XIX в. в Закарпатье усиливается разложение феодализма. Крупное землевладение Закарпатья включилось в общеевропейский процесс товарного производства. В Мукачевской и Ужгородской доминиях перерабатывались продукты сельского хозяйства, использовались полезные ископаемые Карпат, развивались издавна существовавшие соляные промыслы, росла добыча селитры, поташа, руды и т. д. Наметился переход от ремесла к мануфактуре и крупным предприятиям с применением механизмов. В Кобылецкой Поляне, в Белом Потоке и в Требушанах были построены доменные печи для выплавки чугуна. Сюда, в район металлургического производства, привезли наемных рабочих — немцев. В конце XVIII в. в Мукачевской доминии основали полотняную мануфактуру, получившую известность своими изделиями. В 1840—1848 гг. в Ужгороде выстроили суконную и спичечную фабрики, а также фабрику по очистке каолиновой глины. Росли доходы имений от продажи скота и сплава леса. В рыночные отношения втягивались также среднее и мелкопоместное дворянство, зажиточные слои крестьянства [795, с. 438].
Вместе с тем процесс накопления капитала проходил здесь медленно. Пошлинная политика властей, большие налоги, обнищание народных масс, а в связи с этим низкая покупательная способность населения, конкуренция более развитой австрийской мануфактуры — все это в значительной мере являлось препятствием на пути развития капиталистических отношений в Закарпатье.
Развитие товарного производства в помещичьих хозяйствах Закарпатья происходило не за счет интенсификации сельского хозяйства, улучшения техники и организации производства, а главным образом за счет усиления барщинной эксплуатации крестьян. Не менее 4/5 всех крепостных крестьян Закарпатья выполняли барщинные повинности. Оброчная система в денежной форме не получила здесь сколько-нибудь значительного расширения вследствие слабого развития мануфактуры, фабричной промышленности и крестьянских промыслов.
В 40-х годах XIX в. крестьяне латифундий Закарпатья выполняли более двадцати видов барщинных работ. Размеры пешей барщины за пользование наделами далеко превосходили предусмотренные реформой нормы. Так, доминия Шенборна получала ежегодно свыше 5 тыс. дополнительных рабочих дней [872, с. 13], ложившихся всей тяжестью на беднейшую часть крестьянства, в пользовании которой были 1/8 и 1/4 части надела.
Усиление барщинной эксплуатации крестьян являлось наиболее характерной чертой социально-экономических отношений, господствовавших в закарпатской деревне в первой половине XIX в. Помимо усиления барщинной эксплуатации крестьян, другим средством повышения товарности помещичьих хозяйств Закарпатья являлось расширение помещичьих земель.
Феодальная эксплуатация крестьян, развитие товарно-денежных отношений, в которые неизбежно вовлекались и крестьянские хозяйства, резкое сокращение крестьянских наделов обусловили дальнейшее разорение крестьянских хозяйств, упадок крестьянского земледелия и скотоводства и углубление имущественной и классовой дифференциации в закарпатской деревне.
Кризис феодально-крепостнического строя в Венгрии и Закарпатье достиг особой остроты в силу чрезвычайных бедствий, постигших в первой половине XIX в. многие комитаты. Неурожаи 1811—1813 гг. привели к тяжелому голоду, распространению инфекционных заболеваний, вымиранию целых деревень, лишенных медицинской помощи, к массовому падежу скота и разорению крестьянских хозяйств. В начале 1814 г. современник отмечал, что после двух неурожайных лет «все, что уродилося, подлое было». Хлеб крестьяне выпекали из прелого зерна с примесью суррогатов, и он был настолько неприятный, «горький и смердячий» на вкус, что «токмо с великою противностью и насилием» его можно было есть. Такой хлеб «здоровью больше вредит, нежеле пользует», — писал он [872, с. 41]. На протяжении 1816—1817 гг. в закарпатских комитатах, особенно на Берегонщине, свирепствовали голод и эпидемии «черленки» (дизентерия) и «дурнячки» (тиф). В «покрайней» записи с, Вербяжа под 1817 г. говорилось о «тяжком годе», когда «в угорском крае хлеб пропал», а от дизентерии «много люда померло» [872, с. 42]. После нескольких сравнительно урожайных лет опять наступили засушливые годы (1822 и 1827), когда «мелай та й овес, трава, увшитко од суши погорело».
Господство феодально-крепостнических порядков тормозило развитие городов. В конце XVIII в. в Закарпатье насчитывалось 20 городов и местечек, в 30-х годах XIX в,— 9 городов и 18 местечек, большинство которых принадлежало частным лицам и казне. Так, Ужгородом владела казенная доминия, Мукачевом и Береговом — Мукачево-Чинадиевская доминия графа Шенборна, коронными городами Тячевом, Хустом, Вышковом — ведали соляное, горнорудное и лесное казенные управления.
В конце XVIII — начале XIX в. в закарпатских городах наметилось некоторое оживление хозяйственной жизни. Так, в 1804 г. в Ужгороде действовало 10 цехов, объединявших 377 мастеров и подмастерьев. В 1837 г. ужгородские слесаря, бронники, ювелиры и часовщики отделились от столяров и создали свой цех. Новые цеха возникли в Мукачеве, Берегове, Хусте и других городах. Работали ремесленники, как правило, на внутренний рынок. Во главе цехов стояли цехмистры и присяжные мастера. В самом тяжелом положении находились ученики, с которыми мастера жестоко обращались, заставляя 14—16-летних подростков работать по 16—18 часов в сутки. В экономическом отношении цехи были слабыми. В первой половине XIX в. они все больше попадали в зависимость от скупщиков. В это время растет количество предприятий мануфактурного типа.
Крупные города Закарпатья (Ужгород, Берегово, Севлюш, Мукачево, Хуст) находились на важных торговых путях и играли роль транзитных пунктов торговли между европейскими странами. Но в экономическом отношении они играли незначительную роль. Во второй половине XVIII — начале XIX в. активизировалась торговля. Согласно неполным данным, ежегодно собиралось более 70 ярмарок (в Севлюше — 7 раз в год. Мукачеве — 6, Ужгороде — 4 раза). Товарооборот закарпатских ярмарок оставался низким. Основными товарами, которые вывозились за пределы края, являлись квасцы, поташ, бумага, железные изделия, вино, дерево, сухие и свежие фрукты, соль, орехи, пушнина, шерсть, скот и др. В Закарпатье привозились шкуры, лошади, рыба, кпиги, ткани, бисер, дорогие меха, пряности, предметы роскоши. Отрицательным фактором, влиявшим на уровень торговли, была дискриминационная политика Габсбургов. Согласно закону Иосифа II (1784), в пределах империи разрешалось торговать только австрийским купцам. Развитию внутренней торговли препятствовало также почти полное отсутствие местных путей сообщения и слабо развитый транспорт. Проезд по дорогам, связывавшим Верхнюю Венгрию с Польшей и Галицией, был чрезвычайно затруднен, особенно в области горных проходов через Карпаты.
Административно-политическое устройство края оставалось почти без изменений. Бережений, Мараморошский, Угочанский и Ужанский комитаты входили в состав Пожонского (Братиславского) наместничества. Комитаты делились на округа (районы), включавшие по 20—30, а некоторые (Мукачевский, Верховинский, Косинский и др.) — от 60 до 90 сел. Всего в Закарпатье насчитывалось 666 сел. В 30-х годах XIX в. население края составляло 412 132 человека, в т. ч. в городах и местечках жило 51267 человек, из них 17 503 украинца. Кроме украинцев, в городах жили венгры, словаки, немцы, румыны, греки, армяне, евреи [948, с. 15—17, 163].
Вся политическая власть па территории края находилась в руках венгерских и местных феодалов. Во главе городского управления стояли старосты, назначаемые помещиками или казенным управлением. Старосты возглавляли городской сенат (совет), являвшийся административным и судебным органом города. В частновладельческих селах вся власть принадлежала помещику, в монастырских — монастырю, в казенных селах — казенному управлению. Помещики имели неограниченное право над крепостными.
Тяжелейший крепостнический гнет, к которому присоединились голод и эпидемии, обусловили резкое обострение классовой борьбы. 20—30-е годы XIX в. характеризуются нарастанием антифеодальных настроений крестьянства, его социального протеста. Значительно увеличилось количество беглецов, участились открытые нападения на помещиков, создавались новые отряды опришков, действовавшие под руководством С. Товга, И. Кокоша и И. Полянича.
Активно выступали крестьяне с. Заречья Угочанской жупы (1820), Великие Лучки Бережской жупы (1833) и др. [445, л. 1—5; 228, л. 141—152]. Особенно бурными были восстания крестьян 1831 г., известные под названием «холерных» бунтов, охвативших огромные массы крепостных Галиции, Восточной Словакии и частично Закарпатья [948, с. 237—240]. В 1834 г. имперская канцелярия требовала у администрации Бережской жупы объяснения о крестьянских волнениях, имевших место в 44 селах Мукачевско-Чинадиевской доминии (Нижневеречанский ключ и др.). В начале 40-х годов отказывались давать натуральные поборы и выполнять барщину крестьяне сел Завидова, Станова, Доробратова, Загатья. Такая картина наблюдалась во всех провинциях Австрийской империи.
Культура Закарпатья этого периода развивалась в условиях острой борьбы трудящихся масс против политики латинизации и мадьяризации, проводимой господствующими классами Венгрии. В Мукачеве в XVIII в. работала богословская школа, часть выпускников которой становилась учителями. Кадры учителей готовили и монастырские школы (г. Мукачево, с. Имстичево) [805, с. 32]. Создавались в Закарпатье и начальные народные школы, находившиеся на содержании сельской общины. Обучение в них вели те же дьяки («певцоучителя»), что и в церковных школах. Детей учили читать, писать и считать. Почти во всех школах обучались по букварям, изданным в России и на Украине. Однако на протяжении первой половины XIX в. школьное дело в крае пошло на спад. Проводя колониальную политику, правительство не отпускало необходимых средств на образование, а сельские общины и обремененные налогами крестьяне не в состоянии были содержать школы. В результате этого «русские» школы сохранились лишь в больших селах: Ракошине, Долгом, Чинадиеве, Косовской Поляне, Теребле и др. Этим воспользовалась церковь и взяла дело просвещения под свой контроль, придавая ему религиозную направленность.
Еще менее доступным было для народа среднее образование. Учиться в гимназиях и семинариях могли прежде всего дети зажиточных слоев. Система обучения и воспитания подчинялась политике денационализации населения Закарпатья. Правда, некоторая часть выпускников гимназий стремилась быть полезной своему народу. Отдельным из них удалось получить и высшее образование в Эгре, Братиславе, Пеште, Кошицах, Трпаве, Львове, Вене. Несмотря на запрещение австрийских властей, немало закарпатцев ездило на учебу в высшие школы Украины [805, с. 33].
На рубеже XVIII и XIX вв. национальный гнет стал невыносимым. Отдельные представители передовой интеллигенции вынуждены были эмигрировать на Украину и в Россию. Из среды этих эмигрантов вышли выдающиеся деятели науки и культуры: М. А. Балудянский, первый ректор Петербургского университета, ученый в области политической экономии; П. Д. Ло-Дий, философ; В. Г. Кукольник, ученый агроном; И. С. Орлай (был не только организатором медицинского дела в России, но и автором ряда интересных медицинских сочинений), Ю. И. Венелин (Гуца) — ученый славист [825, с. 186; 826, с. 5—212].
Значительное влияние на развитие культуры Закарпатья имело распространение печатных изданий из России и Украины. Сюда завозились книги как церковного, так и светского характера. Только русские книготорговцы доставили в Закарпатье в 1757 г. 1146 томов, в 1770 г. — 431 том книг [1025, с. 158], изданных в Москве, Петербурге, Киеве, Львове и других городах. Сюда поступали книги также из Кракова, Праги, Вены, Венеции. Культурные связи с Украиной и Россией имели большое значение для национального возрождения закарпатских украинцев. Местная интеллигенция знакомилась с трудами ученых М. В. Ломоносова, В. Н. Татищева, М. М. Хераскова, произведениями А. В. Кольцова, И. П. Котляревского, М. Ю. Лермонтова, А. С. Пушкина, Г. С. Сковороды, Д. И. Фонвизина, Т. Г. Шевченко.
К известным писателям, общественным деятелям, ученым, труды которых вошли в сокровищницу общеукраинской культуры, принадлежат: писатель И. Пастелий, историк И. Базилович, языковед И. Фогараши, ученый и поэт В. Довгович, историк и языковед М. М. Лучкай и др. По словам И. Я. Франко, это была сравнительно небольшая часть интеллигенции, которая не порывала с народом, его языком, традициями и стремилась верно служить ему. И. Пастелий (1741—1799) в своих произведениях осуждает действия реакционного духовенства, опровергает фальсификацию венгерских историков о прошлом славянского населения Закарпатья. М. М. Лучкаю (1789—1843) принадлежат «Славянорусская грамматика» (1830 г.), «История карпаторусинов» (в 6 томах), оставшаяся в рукописном виде. В историческом исследовании ученого высказываются демократические взгляды, утверждается мнение об автохтонности закарпатцев, показаны их связи с другими славянскими народами, влияние Украины и России на политические и культурные процессы в крае [799, с. 200].
Закарпатье издавна славится богатым фольклором. Здесь собрано огромное количество народных преданий, легенд, сказок, баллад, коломыек [741; 742]. Они имеют много общего по содержанию и форме с древнерусским и фольклором других украинских земель.
В 1833 г. в Ужгороде был создан первый в Закарпатье многоголосый хор «Гармония». Знаменательно, что он был и первым полифоническим хором вообще во всей Австро-Венгрии. Его организатором стал уроженец Приднепровской Украины, музыкальный деятель, политический эмигрант Константин Матезонский (1794— 1858). Матезонский воспитал плеяду учеников и последователей в Закарпатье — таких как М. Лихварчик, Е. Талапкович, И. А. Сильвай, И. И. Бокшай и др. Пропаганда Матезонским творчества Д. С. Бортнянского, А. Н. Верстовского и других композиторов, русской II украинской народной песни способствовала усилению национального самосознания украинского населения Закарпатья. Этим определяется вклад Матезонского в укрепление культурных связей края с Россией и Украиной [946, с. 164].
В этот период на смену замковому строительству пришло дворцовое. Сооруженные иностранными зодчими дворцы носили черты различных европейских стилей. В деревянном храмовом строительстве сохранились традиции местной народной архитектуры. В горной местности строили шатровые трехсрубные многоярусные церкви, сохранившие старинный архитектурный стиль. Древние деревянные постройки XVIII в. еще есть в селах Верхнем Студеном Межгорского района и Перекрестном Воловецкого района, Сухой, Кострине, Ужке и Вышке Великоберезнянского района. Иногда в архитектурном облике церкви сочетались разные стили. Образцом объединения шатрового и бароккового стилей является церковь в с. Шелестово, построенная в 1777 г. без единого гвоздя. Такие чудесные творения народного искусства встречаются часто [884, с. 21]. Застройка закарпатского села имела свои особенности. В равнинных и предгорных районах Закарпатья доминировали гребенчатый вариант уличного планирования и двухрядная система застройки усадьбы. Здесь наиболее распространенным был трехкамерный тип жилища (хата, сени и кладовая). Для народной архитектуры закарпатских бойков и лемков присуща однорядная система застройки усадьбы. В XVIII в. крестьянская хата была двухкамерным (хата и сени), а в XIX в.— трехкамерным (хата, сени и кладовая) курным жильем — дым из печи или даже открытого очага выходил в жилую комнату, а из нее через дверь или отверстие в потолке на чердак. Позже к печи начали пристраивать дымоход — киш, который выводил дым в сени. Центром хозяйственной и бытовой жизни мелкого крестьянина был двор. Для гуцульской архитектуры XVII—XVIII вв. характерна гражда — замкнутый двор. Гражда объединяла в одно целое жилые помещения с хозяйственными строениями для скота, дров, различного инвентаря. Они располагались в два ряда и были обнесены высоким глухим забором.
В конце XVIII—начале XIX в. получили дальнейшее развитие реалистические традиции в живописи. В это время здесь работали художники И. Югасевич и И. Змей-Микловский [755, с. 98, 99]. Последний, помимо церковных росписей, выполнил ряд портретов, пейзажей и картин из жизни закарпатских и восточно-словацких украинцев и вошел в историю как основоположник светской живописи в Закарпатье.
Шатровые, барокковые и готические храмы Закарпатья были украшены резьбой. Верховинское население украшало резьбой не только храмы, но и жилища. До наших дней сохранились древние хаты и предметы домашнего обихода, поражающие утонченностью и мастерством изготовления. Это декоративные столпы на крицах, косяки, матицы, столы, стулья, сундуки, мисники, палки, ложки. На них изображены древнеславянские орнаменты в виде разноцветных пятнышек, волнообразных, зазубринных и прямых линий.
Одежда украинского населения Закарпатья отличалась своеобразием. Женщины носили вышитые сорочки из белого холста, плахту (панёву), юбку, подпоясывались плетеными цветными поясами. На ногах, как и у мужчин, были шерстяные чулки и постолы из кожи. Мужчины также носили белые холщевые сорочки-вышиванки, узкие холщевые брюки, а зимой — шерстяные из домотканого сукна. Зимней одеждой служили гуня и сермяга, будничные и праздничные кептари, которые старательно разукрашивались. Закарпатская вышивка имела много общего с вышивкой Покутья, Подолии, Волыни, Полесья и Приднепровья, и все же почти каждое село имело свои особенности в этом искусстве. Фабричная одежда употреблялась в горах очень редко [801, с. XXXII—XXXV].
В Закарпатье было развито ткачество, особенно декоративное. Ткали длинные узкие полотенца, дерюги-вереты, покрывала, запаски, бесаги и ковры. Значительным центром изготовления тканей с ткаными и вышитыми орнаментами были Ганичи. Широко развитой отраслью художественного промысла оставалось также гончарство (Ужгород, Мукачево, Хуст).